18 февраля на экраны выходит фильм Тома Форда “Одинокий мужчина”, основанный на одноименном романе Кристофера Ишервуда. 1962 год. Колин Ферт играет профессора литературы, который бореться с депрессией после потери любовника в обществе, которое настойчиво игнорирует однополую любовь.

История, родившаяся из реальных переживаний Ишервуда, по мнению многих критиков, близка по Тому Форду по ряду личных причин: как и литератор, Форд состоит в длительных отношениях с молодым модным журналистом Ричардом Бакли, кроме того, как и герой фильма он пережил тяжелую депрессию, когда покинул мир моды. Стараясь нейтрализовать эффект от поднятой в фильме темы однополой любви, Том Форд не раз подчеркивал в интервью, что это “кино не о геях, а о переживании потери”.

Как бы там ни было, “Одинокий мужчина” вошел в десятку лучших фильмов 2009 года по версии журнала Time. Его называют самым стильным фильмом года, он номинировался на ряд наград Венецианского кинофестиваля, на “Золотой глобус”, на премию BAFTA и на “Оскар” (лучшая мужская роль). Ниже приведен фрагмент записи разговора Тома Форда и Терри Гросс (Terry Gross), ведущей программы Fresh Air на радио NPR (США).

T. Ford: Я думаю, многие из нас так делают. Наше лицо, которое мы показываем окружающим, – наша идеальная броня. И герой Джорджа приводит в соприкосновение свой внутренний и внешний мир. Он страдает. То, что происходит внутри этого человека, очень сильно отличается от того, каким он кажется снаружи. Он чувствует, что ему нужно контролировать каждую мелочь извне. Ð’ ответ он выставляет кусок брони, защищая свой внутренний мир и поддерживая роль, которую он играет на людях. Это есть в книге Ишервуда: он пишет, что люди надевают броню утром. И Джордж такой человек: ему нужно время, чтобы вооружиться. Подготовить голос, лицо, чтобы стать тем Джорджем, которого знает окружающий его мир. Я интерпретировал этот монолог из книги немного по-иному, но, думаю, в целом противоречий не возникло.

Ну, он такой человек. Он хочет сделать все правильно и красиво. И, прежде всего, идея самоубийства была придумана мной, потому что в книге были прекрасные внутренние монологи, но ничего, что можно было бы превратить в сюжет. И мысли Джорджа были очень интересны. Они были полны юмора, черного юмора. Когда я решил сделать из романа фильм, и начал выяснять все, что связано с кинематографом, слушать различные мнения, читать все подряд на эту тему, я все время натыкался на максиму: фильм – это визуальная среда. У меня получался фильм о тишине. Так что я должен был создать сюжет, который бы показал, что такое жизнь и в чем ее смысл для человека, который пытается жить сегодняшним днем, как будто это его последний день на Земле. Так что Джордж решает убить себя, так как он не знает, как жить дальше. И он начинает видеть мир по-другому, и мир действует на него иначе.

Теперь о той сцене, где он готовится к выстрелу. Герой Джорджа очень организован. Он гиперорганизован. Его внутренний мир крепко связан с внешним. И он любит держать все под контролем. И он не может покинуть мир, пока все, о чем он заботился, не будет идеальным: собранный костюм для похорон, оплаченные счета, указания, письма.

Он также думает: “Где я убью себя? Как я это буду делать? Я люблю свою экономку и не хочу совершить ошибку. Должен ли я это сделать в постели? Нет, простыни будут забрызганы кровью, стены тоже. Может, попробовать в душе? Нет, не пойдет. Я застрелюсь и упаду на пол, все зальется кровью”.

Он не сдается и продолжает искать самый практичный способ застрелиться. Это не значит, что он не готов. Он практикуется. Он планирует. И он знает, что еще не время, что он должен пойти на ужин к подруге, чтобы попрощаться с ней.

Совершенно точно. Я думаю, что нет ничего тяжелее для человека, чем невостребованная любовь. И еще одна деталь, которая делает ситуацию персонажа Джулианны Мур еще более болезненной: когда-то они были любовниками. Если у вас был когда-то подобный, назовем это, “доступ” к другому человеку (даже если он сейчас под запретом), Ñ‚Ñ‹ продолжает любить этого человека, и очень больно находится рядом с ним, не имея возможности проявить свои чувства.

Дон нам был невероятно полезен. Кстати, о вещах. У Дона есть маленькая роль в фильме. И он в красных носках Криса. Крис всегда носил красные носки, и Дон считал, что появление его в картине в этих носках принесет удачу. Дон был невероятно полезен. Я спрашивал его о книге, о том периоде в их жизни. Как я понял, роман был написан, когда Кристофер думал, что Дон может уйти от него. Они на время расстались. Крис был подавлен, он представлял себе, какой будет его жизнь без Дона, жизнь одинокого мужчины. И Дон мне нужен был, чтобы понять многие вещи в процессе работы над фильмом, особенно когда я пытался оставаться как можно ближе к тексту книги. Это было в Санта-Монике. Я уже начал сомневаться, смогу ли я вообще превратиь этот роман в фильм. Дон, не зная, насколько сильно я увяз в этой борьбе, сказал: «Роман романом. Сделай собственный фильм». Он дал мне лицензию на то, чтобы переписать сценарий. И я постарался показать его в другом сечении.

Да, конечно, временами я впадал в депрессию, когда был частью модной индустрии. Но я думаю, в нашей культуре я был не единственным. И когда я говорил о борьбе с депрессией, это не было… ну, скажем, это было связано с определенными периодами моей жизни. Это мешало мне работать. Но это нормально. Я не могу сказать, что впадаю в депрессию постоянно. Временами она приходит и уходит, и так случается со всеми людьми. Мы все спрашиваем себя: почему мы здесь, в чем смысл всего происходящего, что ждет нас в конце пути? Я думаю, депрессия приходит ко многим людям.

Я хотел одеть героя Ферта в духе человека, которым тот хотел казаться, каким он был для окружающих. И я подумал: «Хорошо, этот парень не зависит от своих доходов преподавателя. Он из богатой семьи. В Англии окончил дорогую частную школу. Теперь он преподает в общественном колледже, потому что считает, что это правильно». И я решил, что его одежда могла быть сшита дома, в Англии. Может, на Севвил-Роу, у того же портного, к которому ходил и его отец.

Так, он профессор, что же он носит? Он наденет коричневый твид, не серый или синий. Он же профессор. Я попытался подсчитать, когда его костюмы были куплены. Англичане, даже сейчас, очень бережливо относятся к одежде. Хорошо, допустим, его костюм был сшит в 1957. И бла-бла-бла…

На самом деле я даже пришил бирку на подкладку с именем портного с Севвил-Роу. Имело значение то, что за человек Джордж. Этот парень любил держать все под контролем. И это должно было отразиться на его внешнем виде. В глубине души он очень романтичный человек, и сейчас он полон горя и скорби, но по его внешнему виду этого не скажешь.

Героиня Джулианны Мур – женщина, которая прожила свою жизнь… как очень красивая женщина. Наша культура полна изображений женщин, и работы модных дизайнеров – часть этого. Эстетика нашей культуры использует красивых женщин (это было по-другому в 1962 году, но существует до сих пор). И Чарли, будучи одной из них, она ведет себя соответствующе. Я имею в виду, что если ты красива, ты сильна: мир относится к тебе по-особому. Но со временем все меняется, и к тебе это правило уже не относится. Ты не знаешь, что делать, будто ковер из-под ног выдернули. То, как ты раньше взаимодействовала с внешним миром, сейчас не работает. Так что героиня Мур сражается…

Да, и это ужасно. Знаете, женщина, которая прожила жизнь, подобно ей, с трудом видит свое будущее. У нее оно есть, но ей нужно изменить свое отношение к миру. Героиня Мур как раз на этом этапе жизни. Она пытается разобраться: что у нее есть, что она знает и умеет, кем является. У нее есть красивый дом, и дамская машина, и самый совершенный макияж, и она на вершине всего. Она продолжает играть в игру: провела лето с молодыми друзьями, слушает их музыку. Ее одежда, ее платье, в 1962 скорее ближе к 1963-1964. Оно очень графичное, в стиле поп-арта, до того, как он стал трендом, когда он только зарождался. И размышляя над этим, я подумал: «Хорошо, я живу в Лос-Анджелесе. Кто же живет еще здесь? Руди Гернрайх? Он взорвал подиум графичной одеждой». И я подумал: «Хорошо, может быть, она – его муза? Или она могла провести много времени с ним, и тогда она на гребне волны».

Но, все, что на ней, и каждая вещь в ее доме – все должно подчеркнуть ее характер. Это не просто обстановка и дань времени, это – то, что должно поддержать ее образ. И когда мы видим ее, делающую себе макияж – с одним глазом, уже нарисованным, и камера показывает ее второй чистый от косметики глаз. И мы понимаем, это ее искусство. То, как она рисует лицо. И мы видим и ту часть, которую она обращает к внутреннему миру. Как и Джордж. Слой за слоем она накладывает броню, чтобы подготовиться к новому дню, пройти через него. И так, я уверен, делают многие из нас.

Да, но я не уверен, что я знал, что это был он. Мне не разрешено говорить, кто это был на самом деле. И вот почему. Я однажды сидел рядом с этим человеком на званном ужине, слушал его, беседовал с ним. И это глупо, но я даже не думал о нем в связи с 60-ми годами. Кстати, время в сериале не совпадает с нашим. Ð’ общем, я сидел рядом с этим актером, мы болтали. Потом на съемочной площадке я решил, что было бы неплохо включить в сцену реальный телефонный разговор. И я подумал, у кого может быть такой замечательный голос? Ответ я уже знал: у человека, с которым я вчера ужинал. Я написал ему e-mail, снял трубку, набрал номер и спросил: “Так Ñ‚Ñ‹ прийдешь и сделаешь это?”. Он приехал на студию через 15 минут. Через полтора часа его агент позвонил мне и буквально разорвал меня на части. «Ты должен был позвонить агенту. Не смей больше делать это. Не указывайте этого человека в титрах. И бла-бла-бла»… Это был такой напор! Так что я не знаю, кто был на другом конце провода…

Не совсем. Я поступаю так постоянно. Общаюсь с Джулианной напрямую, обращаюсь к Колину также, без посредников. И, конечно, у меня есть некие привилегии. Но я выражаю такое уважение ко всем, кто делает кино; это невероятно нервная работа, даже когда у тебя есть преимущества перед рядовыми режиссерами. В общем, я урок не выучил. Я предпочитаю разговаривать и договариваться о чем-либо непосредственно с человеком, с которым хочу. И у меня есть возможность продолжать в том же духе.

Рецензия на фильм “Одинокий мужчина” Тома Форда